- Я с радостью принимаю твое предложение, мой Лорд, для меня это честь, - проговорил Рэн, опускаясь на одно колено, - такое щедрое предложение не слышал еще ни один чиэрри.

- И я согласен, - Валент, глядя на Рэна, кивнул головой, но на колено вставать не спешил.

- Лин, подойди ко мне, - я протянул левую руку и, взяв его за правую, вытянул их перед Рэном.

- Тебе надо только сказать нам, что ты присоединяешься к нашему Дому, положа свою левую руку поверх наших, и все.

- Я присоединяюсь к вашему Дому, - а затем посмотрев мне в глаза, добавил, - обязуюсь служить этому Дому не из страха, и слово «верность» для меня не пустой звук, обязуюсь, не щадя жизни, защищать своих Лордов, обязуюсь заботиться и оберегать нынешних и будущих членов этого Дома. Отныне и навсегда я с вами.

У меня от этих слов перехватило дыхание, он мог сказать только одно слово «присоединяюсь» и все, клятвы я не просил и она, данная от чистого сердца, стала для меня подарком.

- Мы принимаем тебя в наш Дом, – с улыбкой сказал Лин, видя, что я не могу вымолвить ни слова.

И тут же над рукой Рэна показались серебряные и черные искры, чертя на ней рисунок язычка пламени, рассеченного посередине черной тенью. Рэн довольно хмыкнул и встал, привязь подчинения в ауре растаяла, словно и не было. А мы с Лином протянули руки Валенту, он положил свою руку сверху и посмотрел на Лина.

- Я знаю, что был для тебя не лучшим братом, можно даже сказать, наоборот... Я сам всем всегда навязывался, потому что никто, никогда и никуда меня не звал. А вы позвали... И я... - голос его сорвался, - я присоединяюсь к вашему Дому. И я сделаю все, чтобы вы гордились мной, - он поднял глаза на Лина, - и это не пустые слова, я действительно сделаю. И я с радостью присоединяюсь к вам.

- Мы принимаем тебя в наш Дом, – теперь уже я совладал с собой.

Валент тоже обзавелся знаком Дома на левой руке.

Я развернулся к Ташеру.

- Так, а с тобой, птичка, что делать? – и подойдя, забрал у Валента завернутого в одеяло малыша, - для кинара ты больно тощий, - и я увидел, как глаза мальчика сразу погасли, став отрешенно замкнутыми, - придется тебя усыновить!

Мальчишка в изумлении вскинул голову, маленький ротик приоткрылся, глаза распахнулись на пол-лица, и весь он сейчас напоминал выглянувшего из дупла совенка.

- Меня? – почти неслышно прошептал он.

- Тебя, солнышко, – подошедший Лин поцеловал паренька в макушку.

Я взял его за левую руку и сказал.

- Я, Лорд Дома Теневого Пламени, называю тебя, Ташер, своим сыном и отныне прихожусь тебе отцом.

Лин положил свою руку на руки Ташера и мою и повторил за мной.

- Я, Лорд Дома Теневого Пламени, называю тебя, Ташер, своим сыном и отныне прихожусь тебе отцом.

На этот раз кружение искорок было намного дольше и Ташер обзавелся не только знаком пламени на тыльной стороне ладони, но и браслетом на запястье, правда, браслет был тоньше, чем у Лордов, но он был.

Ташер зачарованно смотрел на искорки.

- Я... я... – Когда все закончилось, он вдруг разревелся, уткнувшись мне в шею, судорожно обхватывая ее ручками.

И столько облегчения было в этих слезах, столько надежды, что комок стоял в горле не только у меня. Лин и Валент попеременно тихонько гладили мальчишечку по спинке, успокаивая, а рядом, молча сопереживая, стоял Рэн, малыш постепенно затихал и вскоре только хлюпал носом.

- А мы? - вдруг подал голос Валент, - мы тоже хотим его усыновить, - он обернулся к Рэну и тот утвердительно кивнул головой.

- Я, Рэн - кинар Дома Теневого Пламени, называю тебя, Ташер, своим сыном и отныне прихожусь тебе отцом.

- Я, Валент - кинар Дома Теневого Пламени, называю тебя, Ташер, своим сыном и отныне прихожусь тебе отцом.

Рука Ташера легла поверх их соединенных рук и искры опять начали свой хоровод, теперь язычок пламени на руке Ташера украсился новыми линиями, показывающими, что у маленького принца Дома четыре отца.

- Ну, ладно, птичка, теперь надо тебя действительно во что-нибудь одеть. Ну, что, пойдем, посмотрим, чем нас порадует деревня?

Довольные и радостные, накупив огромную кучу даже не нужных вещей, мы возвращались домой. Ташер, уже приодетый и довольный, нес в руках свой главный трофей, купленного Валентом большого тряпичного зайца с глазами пуговицами.

Когда за деревьями стал виден дом, Лин вдруг остановился.

- Арт, в доме кто-то чужой, - сказал он, кивая на дым из трубы, - слуги никогда не стали бы разводить камин в главном зале.

- Я вижу, - губы сжались в узкую линию, и я пошел к дому.

Рэн бегом догнал меня.

- Нет, останься здесь, присмотри за ними, - властный голос и взмах рукой возымели действие, и я ушел один.

Глава 30.

*** Поместье Линарэса на границе людских земель.

Арт открыл дверь в главный зал, и уже на пороге крик гнева перешел в рык. Трансформация была почти мгновенна. То, что он увидел, помутило рассудок бешенством.

Учитель! Сидящий в кресле у камина! В темноте комнаты, на фоне горящего очага его профиль вырисовывался четко и ясно. Четыре шага, расстояние до кресла, он преодолел за мгновение, рука уже тянулась вырвать пришельца из кресла, ее остановило только предостерегающее шипение, и внимание вмиг было переброшено совсем на другое. Из пространства между креслом и очагом приподнималась нагайна. Арт никогда не видел нагов и, встретившись с ней глазами, на мгновение забыл обо всем. Прекрасное в своем совершенстве женское лицо, и только узкий зрачок в глазах выдавал змеиную сущность, длинная тонкая шея, золотистые плечи, полные груди, едва прикрытые золотом украшений, шелк изумительных волос. Отсверки огня в очаге расцвечивали в красно-алые тона золотую чешую хвоста и она казалась живой, переливающейся драгоценностью. Он так бы и застыл под гипнозом ее глаз, но мысль о том, что между его Лордом с кинарами и его врагами стоит только он, быстро отрезвила его. Вместо одного врага стало двое.

Изданное Артом злое шипение было ничуть не хуже, и нагайна смешалась, она застыла золотистым изваянием и совсем прекратила двигаться. То мгновение, что она удерживала взгляд Арта, совсем вымотало ее, но она сбила порыв его агрессии.

Арт повернул голову, взглянув Учителю в глаза.

Учитель в удивлении засмотрелся на Арта. Обычно холодность отгораживала его просто щитом, не пуская в душу, но сейчас в этих глазах кипели бешеные языки пламени, необузданная красота, как лесной пожар под ураганным ветром, они словно рвались высвободиться и наказать разбудившего их.