- Лети, друг, - я погладил между ушей и хлопнул на прощание по бедру.

Моран лететь не захотел и лениво потрусил в сторону гор.

Сумерки опустились, незаметно переходя в ночь. Все было готово. Мы, все пятеро, стояли в круге храма. Расставив ребят по своим местам, я подошел к Лину и поцеловал его, нежно, долго, а потом поднялся по ступеням на пирамиду, блестевшую в свете огней кровью морана, и там замер. За расчищенным кругом, возле костров стояли чиэрри, я обвел их всех взглядом и, увидев Нирэя, кивнул, приветствуя, а дальше за светом костров, на холме темнели крылатые силуэты нираахов, наверное, и Дариэн был там, и уж совсем далеко, на вершине горы в лунном свете виднелся силуэт Тьмы.

***

Фигура Арта одиноко стояла в центре черной пирамиды. Он поднял голову, ища взглядом созвездие. Далекие холодные звезды равнодушно смотрели вниз, и вдруг одна из них мигнула. Звезда встала на место. И раздался голос Арта. Слова заклинания Хаоса он пел, сильные мощные звуки далеко раздавались в тишине ночи. Замерли все, даже сверчки не тревожили сегодня ночь. Высоко поднятая голова, Арт отдавал эти звуки высоким звездам. И они словно услышали его.

Яркий луч звезды, вспыхнув, скользнул вниз, освещая Арта, и он, вдруг застонав, выгнулся, откидываясь назад. Руки повисли, словно сломанные крылья, а из груди его навстречу белому свету звезды вырвался золотой луч и устремился вверх, но постепенно он расширялся, становясь похожим на лепесток цветка пока не замер на полдороге. Лепесток все наливался и наливался золотом, воздух уже потрескивал от избытка энергии, а поток все вытягивал и вытягивал из Арта силы, он бледнел на глазах и вот из уже почти белых губ вырвался стон боли, а по щеке поползла кровавая слеза.

- Арт! – почти звериный крик Лина разрезал тишину.

Лин, уже не думая ни о чем, сорвался с места. За миг он взлетел по ступеням, обнимая любимого руками. Раздался еще один стон боли и рядом с золотым лепестком расцвел красный. Все это свершилось почти за мгновение, и еще не затих звук его голоса, как с двух сторон крики прозвучали снова.

- Брат!

Валент и Рэн сорвались с места и одновременно заключили в объятия уже почти падающие тела. Цветок энергий расцвел еще синим и голубым лепестками.

На круге остался только плачущий Ташер, который, не выдержав, тоже бросился вперед, вцепляясь в одежду стоящих отцов. Его белая, искрящаяся энергия, спиралью обвивая всех, потянулась вверх, связывая все лепестки между собой разноцветным жгутом. Сильный золотой лепесток тянул этот жгут вверх, но так медленно, а сил оставалось все меньше…

И Ташер, не выдержав, заплакал в голос, но не отстранился. Черная тень, сложив крылья, упала с высоты. Моран. Он подскочил к Ташеру и, встав передними лапами ему на плечи, принялся вылизывать слезы с детского лица, а затем, задрав голову, завыл и, раскрыв крылья, обнял всех, словно защищая от угрозы. Вот она, живая кровь морана!

И золотой луч ожил, рванув в высоту, смешивая теплый золотой свет с холодом звезды. И как только это произошло, свет вспыхнул еще ярче и осыпался вниз фонтаном разноцветных искр.

И сразу стали вставать стены разрушенного храма. Возрождаясь словно бы из пыли и пепла поднимались резные колоны, восстанавливались фрески и золото украшений, огромный купол с открытым кругом посередине постепенно накрыл храм сверху.

По кругу вспыхнули магические светильники. И в их свете теперь было видно, как сидящий на полу Рэн держит на руках безвольное тело Арта, как с ужасом смотрит на него Лин, как пытается сесть Валент, и как моран вылизывает лицо лежащего и морщащегося Ташера.

- Арт… - тихо позвал Лин, а грудь уже вздрагивала от зарождающихся рыданий. – Арт! – крик разорвал тишину ночи. - Ты говорил, что нас можно убить только вдвоем! – Лин кричал, тряся тело Арта за плечи. – Не смей уходить один! Не смей! – и, сотрясаясь в рыданиях, он упал Арту на грудь. – Рэн! – Лин поднял голову. – А золотой свет? Ведь это всегда помогало!

Рэн вздохнул, с сожалением посмотрев на Лина, и все же открыл душу, золотой свет единения постепенно окутывал его фигуру, но не весь он был золотой, часть переливалась бледно-синим, дойдя до Лина, свет подхватил красный перелив, у Валента голубой, а подползший Ташер подарил его сиянию кристально белый всполох. Моран, лизнувший руку Рэна, чуть приглушил тона своей чернотой.

И в это время Арт выгнулся, пытаясь вдохнуть, воздух с хрипом рвался в легкие, с кашлем выходя наружу.

- Только живи! Только живи! – повторял Лин, словно молитву, вцепившись Арту в руку мертвой хваткой.

Арт, наконец-то начавший нормально дышать, откинулся Рэну на руки.

- Арт… - позвал Лин.

- Я тут… - тихий, почти едва слышный хрип, и совсем нет сил, даже открыть глаза, но этот тихий шепот вернул жизнь и радость во все сердца.

- Арт!!!

Сразу всем хотелось обнять, увериться, что он живой, но коснуться еле дышавшего Арта было до ужаса страшно, страшно нечаянно оборвать такую тоненькую прозрачную нить его жизни. Так они и сидели над ним, закрывая и защищая его переливами своего света единения. А когда Арт, наконец, смог открыть глаза, то увидел за переливающейся всеми цветами энергией стоящих в храме чиэрри вперемешку с нираахами.

*** Поместье Линарэса на границе людских земель.

Учитель возвращался со стройки. Он согнал сюда столько строителей, сколько смог собрать. Строительство поместья продвигалось невиданными темпами, но все равно не устраивало Ранса. Ему хотелось закончить с делами до рождения ребенка, но вчера нагайна сказала, что это должно произойти со дня на день, и он понял, что не успеет. Ну, что ж, значит, весь мир подождет, пока он не увидит своими глазами, как родится его малышка. Он шел и мечтал, как это будет здорово, держать на руках свое дитя, учить ее понимать это мир, рассказывать на ночь сказки и лечить синяки на коленках.

Уже входя во двор и еще ничего не видя, он вдруг всей душой понял, что случилось что-то очень нехорошее. Застыл на миг, принюхиваясь к чужим резким запахам, и рванул бегом к дому.

И замер посреди двора, не в силах отвести взгляда. Недалеко от ступеней крыльца лежала нагайна, рассыпав в пыли роскошь золотых волос. Неподвижное, белое лицо, повернутое в сторону Ранса, было сведено судорогой боли. Рядом лежало пустое меховое одеяло и деревянная дудочка заклинателя змей…

Глава 44.

*** Поместье Линарэса на границе людских земель.

- Наги! – Учителю казалось, что он уже умер, и только какая-то частица души еще жила, взывая к мести. – Наги... – простонал он и вдруг почувствовал дрожь под руками.

Нагайна! Она жива! Он убирал золото волос с тела, стараясь рассмотреть рану, но крови не было. Но что-то же должно быть! И только на шее он увидел длинную колючку акации, кожа вокруг укола посерела. Яд.